Неточные совпадения
Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и
угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать — яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с
лицом не менее алым, чем ее чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю.
— А вот ты не была снисходительна! — горячо и ревниво перебила тотчас же Пульхерия Александровна. — Знаешь, Дуня, смотрела я на вас обоих, совершенный ты его портрет, и не столько
лицом, сколько душою: оба вы меланхолики, оба
угрюмые и вспыльчивые, оба высокомерные и оба великодушные… Ведь не может быть, чтоб он эгоист был, Дунечка? а?.. А как подумаю, что у нас вечером будет сегодня, так все сердце и отнимется!
Он, как бы для контраста с собою, приводил слесаря Вараксина,
угрюмого человека с черными усами на сером, каменном
лице и с недоверчивым взглядом темных глаз, глубоко запавших в глазницы.
В соседнем отделении голоса звучали все громче, торопливее, точно желая попасть в ритм лязгу и грохоту поезда. Самгина заинтересовал остроносый: желтоватое
лицо покрыто мелкими морщинами, точно сеткой тонких ниток, — очень подвижное
лицо, то — желчное и насмешливое, то —
угрюмое. Рот — кривой, сухие губы приоткрыты справа, точно в них торчит невидимая папироса. Из костлявых глазниц, из-под темных бровей нелюдимо поблескивают синеватые глаза.
Свирепо рыча, гудя, стреляя, въезжали в гущу толпы грузовики, привозя генералов и штатских людей, бережливо выгружали их перед лестницей, и каждый такой груз как будто понижал настроение толпы, шум становился тише,
лица людей задумчивее или сердитей, усмешливее,
угрюмей. Самгин ловил негромкие слова...
— Это — Кубасов, печник, он тут у них во всем — первый. Кузнецы, печники, плотники — они, все едино, как фабричные, им — плевать на законы, — вздохнув, сказал мужик, точно жалея законы. — Происшествия эта задержит вас, господин, — прибавил он, переступая с ноги на ногу, и на жидком
лице его появилась
угрюмая озабоченность, все оно как-то оплыло вниз, к тряпичной шее.
Лица ближайших людей Самгин видел
угрюмыми, напряженно и нетерпеливо ожидающими рассвета и тепла.
Отделился и пошел навстречу Самгину жандарм, блестели его очки; в одной руке он держал какие-то бумаги, пальцы другой дергали на груди шнур револьвера, а сбоку жандарма и на шаг впереди его шагал Судаков, натягивая обеими руками картуз на лохматую голову; луна хорошо освещала его сухое, дерзкое
лицо и медную пряжку ремня на животе; Самгин слышал его
угрюмые слова...
А Дунаев слушал, подставив ухо на голос оратора так, как будто Маракуев стоял очень далеко от него; он сидел на диване, свободно развалясь, положив руку на широкое плечо
угрюмого соседа своего, Вараксина. Клим отметил, что они часто и даже в самых пламенных местах речей Маракуева перешептываются, аскетическое
лицо слесаря сурово морщится, он сердито шевелит усами; кривоносый Фомин шипит на них, толкает Вараксина локтем, коленом, а Дунаев, усмехаясь, подмигивает Фомину веселым глазом.
Клим Самгин замедлил шаг, оглянулся, желая видеть
лицо человека, сказавшего за его спиною нужное слово; вплоть к нему шли двое: коренастый, плохо одетый старик с окладистой бородой и
угрюмым взглядом воспаленных глаз и человек лет тридцати, небритый, черноусый, с большим носом и веселыми глазами, тоже бедно одетый, в замазанном, черном полушубке, в сибирской папахе.
Он ожидал увидеть глаза черные, строгие или по крайней мере
угрюмые, а при таких почти бесцветных глазах борода ротмистра казалась крашеной и как будто увеличивала благодушие его, опрощала все окружающее. За спиною ротмистра, выше головы его, на черном треугольнике — бородатое, широкое
лицо Александра Третьего, над узенькой, оклеенной обоями дверью — большая фотография лысого, усатого человека в орденах, на столе, прижимая бумаги Клима, — толстая книга Сенкевича «Огнем и мечом».
Лицо у него незнакомо
угрюмое.
Поздно вечером к нему явились люди, которых он встретил весьма любезно, полагая, что это — клиенты: рослая, краснощекая женщина, с темными глазами на грубоватом
лице, одетая просто и солидно, а с нею — пожилой лысоватый человек, с остатками черных, жестких кудрей на остром черепе,
угрюмый, в дымчатых очках, в измятом и грязном пальто из парусины.
«А пожалуй, верно: похож я на Глеба Успенского», — подумал он, снял очки и провел ладонью по
лицу. Сходство с Успенским вызвало
угрюмую мысль...
У всякого своя
угрюмая забота на
лице и ни одной-то, может быть, общей, всесоединяющей мысли в этой толпе!
— Ну, любит не любит, это я сама скоро узнаю, — с грозною ноткой в голосе проговорила Грушенька, отнимая от глаз платок.
Лицо ее исказилось. Алеша с горестью увидел, как вдруг из кроткого и тихо-веселого
лицо ее стало
угрюмым и злым.
Мне самому не раз случалось подмечать в нем невольные проявления какой-то
угрюмой свирепости: мне не нравилось выражение его
лица, когда он прикусывал подстреленную птицу.
«…Ее отец сидел за столом в углублении кабинета и приводил в порядок бумаги… Пронзительный ветер завывал вокруг дома… Но ничего не слыхал мистер Домби. Он сидел, погруженный в свою думу, и дума эта была тяжелее, чем легкая поступь робкой девушки. Однако
лицо его обратилось на нее, суровое, мрачное
лицо, которому догорающая лампа сообщила какой-то дикий отпечаток.
Угрюмый взгляд его принял вопросительное выражение.
Тот вошел, как всегда
угрюмый, но смуглое
лицо его было спокойно. Капитан пощелкал несколько минут на счетах и затем протянул Ивану заработанные деньги. Тот взял, не интересуясь подробностями расчета, и молча вышел. Очевидно, оба понимали друг друга… Матери после этого случая на некоторое время запретили нам участвовать в возке снопов. Предлог был — дикость капитанских лошадей. Но чувствовалось не одно это.
К концу этой сцены с
угрюмыми и сконфуженными
лицами проходили мимо другие учителя. Ученикам было совестно смотреть на них, но, кажется, и учителям было совестно смотреть на учеников.
Сколько благодаря этому на каторге пессимистов,
угрюмых сатириков, которые с серьезными, злыми
лицами толкуют без умолку о людях, о начальстве, о лучшей жизни, а тюрьма слушает и хохочет, потому что в самом деле выходит смешно.
Лицо этого господина, которому было лет двадцать восемь на вид, смуглое и сухое, обрамленное черными бакенбардами, с выбритым до лоску подбородком, показалось мне довольно приличным и даже приятным; оно было угрюмо, с
угрюмым взглядом, но с каким-то болезненным оттенком гордости, слишком легко раздражающейся.
Вот он, наш пахарь
угрюмый,
С темным, убитым
лицом, —
Лапти, лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
Это был человек лет сорока пяти, не больше, с правильными и чрезвычайно красивыми чертами
лица, которого выражение изменялось судя по обстоятельствам; но изменялось резко, вполне, с необыкновенною быстротою, переходя от самого приятного до самого
угрюмого или недовольного, как будто внезапно была передернута какая-то пружинка.
В тесной и неопрятной передней флигелька, куда я вступил с невольной дрожью во всем теле, встретил меня старый седой слуга с темным, медного цвета,
лицом, свиными
угрюмыми глазками и такими глубокими морщинами на лбу и на висках, каких я в жизни не видывал. Он нес на тарелке обглоданный хребет селедки и, притворяя ногою дверь, ведущую в другую комнату, отрывисто проговорил...
Он помолчал, прищурив глаза. Вынул из кармана коробку папирос, не торопясь закурил и, глядя на серый клуб дыма, таявший перед его
лицом, усмехнулся усмешкой
угрюмой собаки.
Что-то
угрюмое и подавленное появилось на
лицах, шум смолкал, понижался, точно уходил в землю.
Лицо у Рыбина было
угрюмое, голос необычно вздрагивал.
Он размахивал перед
лицом матери руками, рисуя свой план, все у него выходило просто, ясно, ловко. Она знала его тяжелым, неуклюжим. Глаза Николая прежде смотрели на все с
угрюмой злобой и недоверием, а теперь точно прорезались заново, светились ровным, теплым светом, убеждая и волнуя мать…
Нужное слово не находилось, это было неприятно ей, и снова она не могла сдержать тихого рыдания.
Угрюмая, ожидающая тишина наполнила избу. Петр, наклонив голову на плечо, стоял, точно прислушиваясь к чему-то. Степан, облокотясь на стол, все время задумчиво постукивал пальцем по доске. Жена его прислонилась у печи в сумраке, мать чувствовала ее неотрывный взгляд и порою сама смотрела в
лицо ей — овальное, смуглое, с прямым носом и круто обрезанным подбородком. Внимательно и зорко светились зеленоватые глаза.
Действительно, с тех пор как умерла моя мать, а суровое
лицо отца стало еще
угрюмее, меня очень редко видели дома. В поздние летние вечера я прокрадывался по саду, как молодой волчонок, избегая встречи с отцом, отворял посредством особых приспособлений свое окно, полузакрытое густою зеленью сирени, и тихо ложился в постель. Если маленькая сестренка еще не спала в своей качалке в соседней комнате, я подходил к ней, и мы тихо ласкали друг друга и играли, стараясь не разбудить ворчливую старую няньку.
Помню, в первом часу пополудни я зашел тогда на площадь; толпа была молчалива и
лица важно-угрюмые.
Нельзя было не заметить его доброго, симпатизирующего
лица среди злых,
угрюмых и насмешливых
лиц остальных каторжных.
Он выходил седым стариком, с
лицом угрюмым и грустным.
Он был им утешением в их ссылке, и они, обыкновенно мрачные и
угрюмые, всегда улыбались, на него глядя, и когда заговаривали с ним (а говорили они с ним очень мало, как будто все еще считая его за мальчика, с которым нечего говорить о серьезном), то суровые
лица их разглаживались, и я угадывал, что они с ним говорят о чем-нибудь шутливом, почти детском, по крайней мере они всегда переглядывались и добродушно усмехались, когда, бывало, выслушают его ответ.
— Куда лезешь, язевый лоб! […язевый лоб! — Язевый — клейменый.] — ворчал один
угрюмый, высокий арестант, сухощавый и смуглый, с какими-то странными выпуклостями на своем бритом черепе, толкая другого, толстого и приземистого, с веселым и румяным
лицом, — постой!
Встречаясь с ними во время этих прогулок, я любил всматриваться в их
угрюмые, клейменые
лица и угадывать, о чем они думают.
Между
угрюмыми и ненавистливыми
лицами остальных каторжных я не мог не заметить тоже несколько добрых и веселых.
Привели однажды летом одного подсудимого, здорового и с виду очень неуклюжего парня, лет сорока пяти, с уродливым от оспы
лицом, с заплывшими красными маленькими глазами и с чрезвычайно
угрюмым и мрачным видом.
Другой раз Кострома, позорно проиграв Чурке партию в городки, спрятался за ларь с овсом у бакалейной лавки, сел там на корточки и молча заплакал, — это было почти страшно: он крепко стиснул зубы, скулы его высунулись, костлявое
лицо окаменело, а из черных,
угрюмых глаз выкатываются тяжелые, крупные слезы. Когда я стал утешать его, он прошептал, захлебываясь слезами...
Кота кое-как вытащили и сняли у него с хвоста гремушки. Передонов отыскал репейниковые шишки и снова принялся лепить их в кота. Кот яростно зафыркал и убежал в кухню. Передонов, усталый от возни с котом, уселся в своем обычном положении: локти на ручки кресла, пальцы скрещены, нога на ногу,
лицо неподвижное,
угрюмое.
Служанка позвала зачем-то Коковкину. Она вышла. Саша тоскливо посмотрел за нею. Его глаза померкли, призакрылись ресницами — и казалось, что эти ресницы, слишком длинные, бросают тень на все его
лицо, смуглое и вдруг побледневшее. Ему неловко было при этом
угрюмом человеке. Передонов сел рядом с ним, неловко обнял его рукою и, не меняя неподвижного выражения на
лице, спросил...
После пляски Передонов расщедрился. Одушевление, тусклое и
угрюмое, светилось на его заплывшем
лице. Им овладела решимость, почти механическая, — может быть, следствие усиленной мышечной деятельности. Он вытащил бумажник, отсчитал несколько кредиток и, с
лицом, гордым и самохвальным, бросил их по направлению к Варваре.
Шумная, жадная, непрерывная суета жизни раздражала, вызывая
угрюмое настроение. Люди ходили так быстро, точно их позвали куда-то и они спешат, боясь опоздать к сроку; днём назойливо приставали разносчики мелкого товара и нищие, вечером — заглядывали в
лицо гулящие девицы, полицейские и какие-то тёмные ребята.
Сидели они высоко, на какой-то полке, точно два петуха, их окружал
угрюмый, скучающий народ, а ещё выше их собралась молодёжь и кричала, топала, возилась. Дерево сидений скрипело, трещало, и Кожемякин со страхом ждал, что вот всё это развалится и рухнет вниз, где правильными рядами расположились спокойные, солидные люди и, сверкая голыми до плеч руками, женщины обмахивали свои красные
лица.
Приподняв голову, он увидал себя в зеркале. Чёрные усики шевелились над его губой, большие глаза смотрели устало, на скулах горел румянец. Даже и теперь его
лицо, обеспокоенное,
угрюмое, но всё-таки красивое грубоватой красотой, было лучше болезненно жёлтого, костлявого
лица Павла Грачёва.
Старик не согласился с этим. Он ещё много говорил о слепоте людей и о том, что не могут они правильно судить друг друга, а только божий суд справедлив. Илья слушал его внимательно, но всё
угрюмее становилось его
лицо, и глаза всё темнели…
Вместо Гаврика ему ставила самовар и носила обед кухарка домохозяина, женщина
угрюмая, худая, с красным
лицом. Глаза у неё были бесцветные, неподвижные. Иногда, взглянув на нее, Лунёв ощущал где-то в глубине души возмущение...
У Фомы больно сжалось сердце, и через несколько часов, стиснув зубы, бледный и
угрюмый, он стоял на галерее парохода, отходившего от пристани, и, вцепившись руками в перила, неподвижно, не мигая глазами, смотрел в
лицо своей милой, уплывавшее от него вдаль вместе с пристанью и с берегом.
Третье, всех, кои
угрюмым очертанием
лица огорчают сердца благонамеренных обывателей.